— В иудаизме гомосексуальность делится на две части — чувства и действия. Человек чувствует то, что он чувствует, — иудаизм не имеет дела с эмоциями и не берет их в расчет, не только в этом вопросе. Религия говорит нам, во что верить и как действовать — но не что при этом чувствовать. Это принципиально важный момент.

Что касается действий, сексуальные отношения между двумя мужчинами строго запрещены Торой. По поводу женщин в Торе есть лишь косвенные слова, но есть четкий запрет на лесбийские отношения в Талмуде. Еврейский религиозный закон, Галаха, включает и Тору, и Талмуд.

— Это не ортодоксальные раввины. Я постараюсь оставаться объективным в этих пояснениях. За последние 200 лет в иудаизме произошел раскол на ортодоксальный иудаизм и реформистский (и иже с ним). Реформистские евреи и раввины (хотя я не думаю, что их нужно называть раввинами) говорят, что не обязательно слушаться заповедей Торы и Талмуда в точности. Для них Тора — это не святой текст, который дал нам Господь, написанное там можно менять и интерпретировать так и сяк. Ровно это они делают в вопросе гомосексуальности. Но ни один ортодоксальный раввин не стал бы женить мужчину с мужчиной или женщину с женщиной.

— Идея пришла ко мне из мира ультраортодоксальных евреев. В некоторых группах ультраортодоксов жених с невестой знакомятся минут за десять за свадьбы. А потом каким-то образом живут всю жизнь вполне счастливо. Когда я думал об этом обычае, то понял, что счастье в браке очень зависит от ожиданий человека — что он в этом браке рассчитывает получить. Я ждал от брака любви, как и вы, наверное. Сложись у нас семьи без любви, мы были бы разочарованы. Но люди, которые с самого начала и не надеются найти в браке любовь, в итоге не разочаровываются из-за ее отсутствия. Это первый момент. Второй момент заключается в том, что для мужчин и женщин, которые хотят соблюдать законы иудаизма (но у которых есть сложности с ориентацией), огромной проблемой становится создание семьи и рождение детей. А ведь родительство — это важнейшая часть религиозной жизни евреев!

Из этих двух соображений у меня родилась идея сводить религиозных геев с религиозными лесбиянками для традиционного брака. В таком раскладе оба участника заведомо знают обстоятельства, оба понимают, что их цель в браке — не любовь, а партнерство и совместное родительство. В итоге они могут жить вместе счастливо. Кстати говоря, существует не так мало гетеросексуальных семей, в которых муж с женой вместе растят детей и при этом не привлекают друг друга сексуально.

— Конечно. Но в таком случае женщина скорее всего будет несчастна в браке с мужчиной, которого к ней не влечет. Мы же не ультраортодоксы — в обычных ортодоксальных иудейских семьях мы рассчитываем найти в семье и любовь и сексуальную удовлетворенность.

Хотя три пары из тех, что я соединил, были именно такими — мужья-геи и гетеросексуальные жены. В этих случаях женщины приходили ко мне со словами, что не слишком заинтересованы в сексе и что им подойдут мужья-геи. Но при этом все стороны заранее знали, на что идут.

— Шестьдесят.

— Каждая пара сама решает для себя, говорить окружающим или нет. Но обычно речь идет о мужчинах и женщинах 30–35 лет — это больше, чем обычный возраст вступления в брак религиозных евреев. У людей, которых мы сватаем, родители обычно уже не имеют к этому делу отношения. Жених и невеста приходят ко мне вдвоем, мы садимся и заранее обсуждаем все вопросы и возможные проблемы.

— Есть три момента. Во-первых, как построить семью и сохранять теплые чувства друг к другу в отношениях, не основанных на сексуальном влечении. То есть как стать по-настоящему хорошими друзьями. Чтобы справиться с этой задачей, я отправляю их на психотерапию, которая может занять полгода-год.

— Не обязательно, психотерапевты могут быть религиозные, а могут быть и светские.

— Хороший психотерапевт скажет пациенту: слушай свою душу. А моя душа посвящена Богу. Я очень люблю Бога — больше, чем свою жену. И я не хочу отказываться от этой любви. Именно поэтому я слушаю себя очень внимательно. Хороший психотерапевт скажет: слушай, что говорит тебе твоя собственная душа, а не люди вокруг.

Многие геи уходят из религии в 20–25 лет, пробуют всякое, но потом обнаруживают, что ЛГБТ-сообщество — вовсе не тот рай, какой они себе воображали. Возможно, в двадцать лет быть геем в Тель-Авиве очень весело, но когда эти люди взрослеют, то понимают, что создать стабильные отношения, завести семью в ЛГБТ-сообществе невероятно сложно. Тогда они возвращаются в религию. Они вспоминают, что любят Бога.

— Второй аспект — юридический. В обычных гетеросексуальных парах чувства так сильны, что юридическая сторона отходит на второй план. Но в нашем случае особой любви нет и крайне важно утрясти все финансовые вопросы заранее. Так же это работает в пожилых парах, которые решили жениться лет в 70. Особой страсти у многих из них уже нет, поэтому они идут к адвокату и заключают брачный контракт.

Наконец, третий момент, который мы обсуждаем заранее, — это дети. Как растить детей в этой ситуации? С этой проблемой я тоже отправляю их к психологу. Пары должны пройти 10–20 встреч с детским психотерапевтом, прежде чем поженятся. Потому что детей они обычно хотят заводить сразу после брака — в этом весь смысл затеи. При этом каждая пара сама решает для себя, рассказывать ли детям обстоятельства их брака. Сегодня старшим детям в этих семьях около 14 лет. И большинство родителей решили, что все расскажут, но только когда их детям исполнится лет 18.

— Возможны три типа сексуальных отношений, и пары выбирают свой вариант еще до свадьбы. Первый — никакого секса, оплодотворение происходит без прикосновений. Второй — секс только для зачатия детей. Третий, самый удивительный для меня вариант — когда пары, несмотря на то что это гей и лесбиянка, время от времени наслаждаются сексом друг с другом.

— Примерно треть семей каждого типа. Иногда, например, мужчина говорит: «Я гей, я никогда не был с женщиной, но я готов попробовать». После свадьбы они пробуют, и оказывается, что им вполне приятно — не так, как с другим мужчиной (женщиной), но все равно неплохо. Впрочем, я должен сказать, что это очень сложный и чувствительный момент. Может сложиться ситуация, в которой пара попробовала после свадьбы заняться сексом и ему, например, понравилось, а ей — нет. Заранее это узнать невозможно. Именно поэтому мы настаиваем, чтобы еще на берегу все пары проговорили, что секс не является основополагающим элементом их союза. Секс — это лишь опция. Если кому-то из них он неприятен — они не будут им заниматься. Это важнейшее обязательство, которое пары дают друг другу. Иначе могла бы сложиться ситуация, в которой одна из сторон чувствовала бы, что ее принуждают к сексу против воли.

— Четыре развода. Одна семья была просто безумная, безотносительно вопросов сексуальной ориентации. Вторая пара разошлась по религиозным разногласиям. Вначале они были на одном уровне религиозности, но постепенно жена стала погружаться глубже в религию и стала ультра-ортодоксальной. В обычной паре — благодаря большой любви между мужем и женой — такой брак мог бы устоять, но в их ситуации это было чересчур.

Третье расставание — это грустная для меня история. Мужчина после свадьбы вдруг решил, что он недостаточно работал над тем, чтобы изменить ориентацию. Он пошел на терапию и после нее сказал, что стал бисексуальным и хочет развестись и найти новую жену, которая будет привлекать его сексуально. К счастью, все это случилось до того, как у них появились дети. Этот человек повел себя нечестно по отношению к женщине. Как так, ты женишься, а потом вдруг решаешь отправиться на терапию и поискать себе другую жену?!

Четвертый развод это еще более невероятная история, даже не знаю, грустная или веселая. В общем, там мужчина стал бисексуальным естественным образом, без всякой терапии.

— До брака он был стопроцентным геем, жил с другим мужчиной, ходил когда-то на терапию по изменению ориентации, но она не помогла. После свадьбы, которую я организовал ему с одной женщиной-лесбиянкой, он встретил девушку, которая хотела вернуться в религию. Он стал учить ее законам Торы и готовить для возврата в иудаизм. Во время их занятий он неожиданно стал влюбляться в свою ученицу — почувствовал страсть и вожделение и был, конечно, очень смущен, не понимал, что с ним происходит. Остановила их занятия девушка, сказав, что они должны прекратить видеться, потому что он женат. Спустя неделю она снова позвонила ему и попросила все-таки продолжить учебу. Но посреди урока не выдержала: «Стоп. То, что мы делаем, — аморально. Ты женатый человек, а я чувствую, что влюбляюсь в тебя. Мы должны прекратить». Она ушла, он отправился домой и рассказал все жене. Тогда жена взяла его телефон, позвонила девушке и сказала: «Приезжай прямо сейчас». Она пригласила ученицу к ним домой, рассказала ей всю историю их брака и благословила: «Вперед, будьте счастливы!» После они пришли ко мне поговорить, я решил, что это какое-то безумие, отправил их к терапевту. В общем, процесс был небыстрый, но закончилось все хэппи-эндом. Пара развелась, мужчина женился на своей бывшей ученице, а его бывшая жена вышла замуж за другого гея. И все счастливы.

Должен сказать, что вся эта история здорово меня перепугала. Это была одна из первых пар, что я свел. Тогда я подумал, что если так все и будет дальше — это слишком рискованно. А что, если бы у них уже были дети? В общем, я взял паузу, год не занимался сватовством и думал о своей идее снова и снова. В итоге я исправил пару моментов, и с тех пор таких ситуаций не повторялось.

— Прежде всего, мы решили иметь дело только с людьми старшего возраста. У молодых людей сексуальная ориентация более гибкая. Как я говорил, возраст, который подходит для такого типа браков, — 30–35 лет. Я почти не видел людей, у которых бы поменялась ориентация после тридцати. С молодыми людьми такое происходит постоянно.

— Это лишь доказывает, что я прав!

— Та часть ЛГБТ-сообщества, которая называет себя религиозной, настроена резко против меня. Они каким-то образом полагают, что можно жить иудейской религиозной жизнью с человеком того же пола. При этом светская часть ЛГБТ-сообщества обычно не имеет ничего против моей идеи. Они говорят: «Если это ваш выбор и вам нравится такая жизнь — вперед! Делайте, что хотите». Так же и в религиозном ортодоксальном сообществе есть группа, которая меня поддерживает, и есть те, кто против.

— Если говорить объективно, то есть. Хотя лично мне эти причины не кажутся весомыми. Первая причина — в иудаизме сексуальность нераздельно связана с семейной жизнью. Нет сексуальной жизни вне брака и нет брака без сексуальной жизни. Некоторые раввины считают, что мы нарушаем это правило, создавая пары без сексуальной жизни. Хотя, как я говорил, у некоторых пар секс есть.

Вторая причина, по которой раввины бывают против, — дети. Иудаизм запрещает причинять кому-либо страдания во имя блага других. Пока что мы не можем с уверенностью сказать, что будет происходить в этих семьях с детьми, будут ли они каким-то образом страдать.

И, наконец, третья причина — она, правда, не связана с религиозным законом — есть раввины, которые убеждены, что все геи и лесбиянки могут и должны изменить ориентацию. А я, организуя их брак, как будто говорю: «Не меняйтесь, все и так в порядке». Этим я якобы снижаю возможность того, что они изменятся. Но я считаю, что часть людей может измениться, а часть нет. Значит, мы должны помочь тем, кто не может.

— Большинство светских психотерапевтов выступают против идеи изменения ориентации. И не все религиозные терапевты ее поддерживают. Но есть и те, кто предлагает такого рода услуги. Процесс это небыстрый и занимает месяцы. Важно сказать, что это не то, что называется «репаративная терапия», — подход, разработанный в Англии в 1980-х годах. Эта практика нанесла людям немало вреда, во-первых, потому что была принудительной, во-вторых, потому что обещала стопроцентное «излечение», и наконец, потому что там использовались непрофессиональные методы. Наш подход другой — мы никого не заставляем меняться, и если кто-то хочет быть геем — пускай будет. Но если кто-то хочет попробовать измениться, мы говорим ему: давай попробуем, посмотрим, получится ли. Это очень осторожный подход, «не навредить» — его принципиальное условие.

Мы проводили опрос, в котором приняли участие 627 пациентов. Мы спрашивали, навредила ли им терапия, — лишь двое из них ответили, что да. При этом примерно у 30% не изменилась ориентация, 30% стали бисексуальны, 30% говорят, что сменили ориентацию полностью.

ЛГБТ-сообщество нападает на наше исследование — мол, пациенты не изменились после терапии, они просто так говорят. Но на это я могу ответить им тем же: «Вы на самом деле не геи, просто вам так кажется, а на самом деле вы запутались». Ориентация — вещь субъективная, и иначе, чем спросив, измерить ее невозможно.

— Согласно иудейскому закону, изменить пол нельзя. Даже если мужчина прошел операцию и выглядит теперь, как женщина, с религиозной точки зрения он по-прежнему мужчина. Так что и жениться на другом мужчине ему по-прежнему нельзя. К тому же Галаха запрещает отрезать гениталии — мужчине, отрезавшему пенис, жениться запрещено вовсе.

— Лично мне было бы очень сложно поженить их с психологической точки зрения — но да, согласно иудейскому религиозному закону, они могут пожениться.

— Этот вопрос меня очень беспокоит. Но я считаю, что все мы врем друг другу — я не говорю вам всего о своей жизни, вы не говорите мне о своей. Пары, которые я создаю, врут миру, но не друг другу. Ложь становится проблемой, когда она кого-то ранит. Например, если гей или лесбиянка соединятся браком с человеком обычной ориентации и не скажут им правду — это беда. Такая проблема распространена в религиозном мире и причинила немало боли. Это и есть жизнь во лжи. Именно с этим мы и боремся — и у нас получается.

— Я мечтаю об этом. Я убежден, что именно так и должно быть. Но религиозное сообщество все еще консервативно. Мы с радостью принимаем людей, вышедших из религии, а затем вернувшихся к Богу. Так же должно быть и здесь. Если мужчина говорит: «Я жил с другим мужчиной, но понял, что любовь к Богу во мне сильнее, и теперь я живу с женщиной», — мы должны принять его. Повторю то, с чего мы начали: в иудаизме гомосексуальность состоит из двух частей — чувства и действия. Религиозное сообщество должно осознать это разделение. Согласно Галахе, нет ничего дурного в гомосексуальных чувствах, только в действиях, сами по себе чувства — это не зло и не извращение. И нечего тут стыдиться.