— Пока что очень маленькое. Я верю, что в Тель-Авиве есть сильная музыка. Часть ее теряется из-за «трудностей перевода», часть страдает от непрофессионализма музыкантов и продюсеров, от нехватки нужных связей. Но если мы продолжим делать то, что делаем, место нашей музыки в мире станет больше.

— Наша музыка — это невероятная смесь самых разных культур. Северная Африка, Восточная и Западная Европа, Турция, Греция, Ирак, Средний Восток, Азия — музыка со всего мира дала корни на этом маленьком клочке земли. На иврите мы называем это «кибуц галуйот» — возвращение изгнанных. Благодаря нашей истории наша музыка состоит из самых разных стилей и жанров. Нынешние израильские музыканты одновременно интересуются современными международными течениями — и семейной историей и традициями, в которых находят много прекрасного. Возьмите A-WA — трех йеменских сестер, поющих на йеменском арабском, или Balkan Beat Box, которые соединили балканскую музыку с клезмером и хип-хопом. У нашей музыки так много оттенков! К тому же в Тель-Авиве живут по-настоящему свободомыслящие люди. Вот чем хороша наша музыка.

— Большинство стран и культур представляют собой такие информационные пузыри. В этом смысле Израиль не уникален. Просто некоторые из национальных пузырей более известны миру. Израильская культурная изоляция усугубляется еще и тем, что это страна, в которой невозможно сесть на машину и укатить далеко. Мы заключены в своего рода физико-географический пузырь. Однако я думаю, что в XXI веке расстояния не имеют такого уж значения. Культурные лакуны уменьшаются, и сегодня становится гораздо важнее, что ты любишь и как живешь, чем то, где ты физически находишься. Я верю, что сегодня все зависит от музыканта.

Конечно, показать миру любимое искусство — это по-прежнему сложнейшая задача для Израиля. Мы живем в маленькой и очень молодой стране. Когда местная музыкальная индустрия создавалась, она была рассчитана на внутренний рынок. Нам нужно время, чтобы перестроить взгляд изнутри наружу.

Отдельные международные звезды, вроде Офры Хаза и Майка Бранта, существуют всегда. Но до сих пор они были исключением. Мы пока что не Швеция, которая при очень маленьком населении экспортирует музыку на весь мир, пуще многих больших стран. Нам не хватает опытных продюсеров, менеджеров и хороших международных связей — нужно строить инфраструктуру. В Израиле это строительство активно идет — возможно, не так быстро, как многим хотелось бы, но мы на правильном пути. Это процесс, в котором я принимаю участие с гордостью. Люди по всему миру все пристальнее смотрят на Тель-Авив и видят, что здесь очень много талантливых людей. Поверьте, лет через десять все будет иначе.

— Я знаю несколько отличных палестинских групп, но совсем не представляю себе их пути развития. Стыдно сказать, но ощущения такие, будто они живут в совсем другой стране, отделенной от нас границей.

— Конечно, я его чувствую. Наверное, меньше, чем можно было бы ожидать, но да, это носится в воздухе. Так или иначе это давление все ощущают. Каждый раз, когда западная звезда отказывается приехать с концертом в Израиль, это оказывается в первых строках новостей. Но политика хороша тем, что несмотря на нее — жизнь продолжается.

Мы живем в сложное для Израиля время. Что бы ты ни сказал — все переводится в область политики. И если ты на левом фланге — ты предатель, на правом — националист. А между этих полюсов не осталось ничего, все стало черно-белым. Из-за этого мне даже не хочется занимать какую-либо позицию публично. Я стараюсь сконцентрироваться на работе. К счастью, мы живем не во времена великих лидеров и идеологий первой половины XX века. Сегодня самые разные процессы могут происходить параллельно на разных уровнях. Поэтому мы просто делаем свою музыку, используем сцену и микрофон, чтобы воспевать хорошее и не забывать про то плохое, что творится вокруг. Современным израильским музыкантам в их ситуации приходится работать за двоих.

— Не думаю, что кто-нибудь становится известным таким путем. Голос музыканта должен быть в первую очередь искренним. Даже в поп-музыке — хорошие поп-музыканты просто очень любят поп, их творчество искреннее. Я не верю, что можно сначала выбрать подходящее направление, продумать стратегию и уж потом начать сочинять. Творчество идет изнутри. Да, наше поколение выросло на английской музыке. Но в то же время у нас есть корни и ДНК наших предков в крови. Музыканты ищут музыку внутри себя — и не так важно, на каком языке они поют. Если искусство настоящее — люди это почувствуют, даже не понимая слов. А Нетта просто очень талантливая, израильтяне ей гордятся.

— И то и другое. Действительно, наши художники и музыканты много говорят о военных проблемах, потому что они настоящие. Это важная тема, хотя и не единственная. И одновременно внешний мир хочет видеть нон-конформистский взгляд на вещи — особенно в том, что касается искусства.

Так уж получилось, что мы живем в стране, чьи жители воспринимаются миром как угнетатели, в том время как сами они чувствуют, что живут под обстрелом. Эта ситуация рождает разные мнения и точки зрения. Есть голоса, которые говорят: «Ребят, мы просто пытаемся защищаться!» Но вы правы, сегодня прожекторы международного интереса высвечивают левое, антимилитаристское израильское искусство. Я лично стараюсь оставаться открытым и восприимчивым к голосам со всех сторон.